Замечательный советский, а затем (после эмиграции в 1979 г.) американский социолог Владимир Шляпентох известен методологическими работами по разным аспектам сбора и обработки социологической информации (подробнее см. по ссылке). Но в 2008 г. он предпринял попытку содержательно разобраться с тем, что же собой представляет его родина — постсоветская Россия? И пришел к выводу, что распространенные как в западных, так и в отечественных социальных науках (не говоря уже о СМИ и политических дискуссиях) определения слабо соотносятся с эмпирически наблюдаемой реальностью. Суверенная демократия? Нормальная страна? Криминальное общество? Всё это, по мнению Шляпентоха, схватывает только какие-то отдельные, пусть и важные черты российского феномена, но не более того. Гораздо лучше подходит в качестве инструмента для изучения происходящего «феодальная модель». Главный её элемент — «слабость центральной власти. Эта слабость обуславливает другие феодальные элементы, в том числе появление множественных центров власти, усиление беззакония и коррупции в обществе, повышенная потребность в личной безопасности, растущая важность личных связей в политике и экономике». Эту модель Шляпентох развивает, изучая современную Россию в сравнении с государствами Запада, СССР и средневековой Европой.
Конечно, любые аналогии с прежде существовавшими обществами имеют свои ограничения — это автор прекрасно понимает. Он вообще высказывается против интегративно-системного подхода в духе Маркса, Вебера или Парсонса, утверждающего, что общество может быть построено только на одном типе социальной организации. Ему ближе подход сегментированный, который предполагает сосуществование в каждом обществе разных типов социальной организации. «Неоднородность современной России — это превосходный случай продемонстрировать, что одна модель не способна адекватно описать общество», — считает он. Однако в сочетании разные модели могут дать хороший эффект, и Шляпентох рекомендует использовать кроме общераспространенных (тоталитарной и либеральной) ту модель, которую обычно не применяют: феодальную. Именно её он считает оптимальной для анализа любого общества со слабой центральной властью (напомню, книга писалась в 2006-2007 гг.). Главной же проблемой современной России он называет «слабость постсоветского государства, что было обусловлено коррумпированностью политической верхушки и государственных органов, а также ограниченными ресурсами, которые имело в своем распоряжении правительство». Бессилие государства на фоне роста преступности и коррупции привели ко всеобщему неуважению к закону, и обществу потребовались альтернативные регуляторы социального поведения, будь то право сильного или личные связи. Итак, через оптику феодальной модели главными властными игроками в нашем обществе автору видятся президент, олигархи и губернаторы.
Король в феодальном обществе при реализации своих властных полномочий опирается прежде всего на собственные владения, домен. Поэтому для них так важно его укреплять и расширять, обогащаясь любыми доступными способами — иначе их власть быстро придет в упадок, а там недалеко и до потери трона. Для российских президентов, у которых мало возможностей для управления страной, пишет ученый, тоже принципиально важны личные «владения», т.е. персональный контроль над теми или иными ресурсами государства. Бедный президент — слабый президент! Поэтому, считает Шляпентох, «создание и расширение владений являлось одним из главных мотивов деятельности… Ельцина, который бесцеремонно помогал обогащаться своей семье». При Путине, наоборот, «не было открытого присвоения государственной собственности», он расширяет свой домен «за счет стирания границ между личной собственностью и собственностью Кремля» и делает это через доверенных лиц из числа своих старых знакомых. Политика Путина ведет к ущемлению влияния олигархов, основа положения которых — «погоня за рентой, которая способствует распространению коррупции в правительстве и неуважения к закону». Доминирование олигархов невозможно без систематического подкупа высокопоставленных чиновников и циничного разграбления государства.
Шляпентох анализирует феодально-олигархическую идеологию, «которая оправдывает феодальные элементы общества и легитимизирует роль тех, кто противостоит центральной власти». Эта лживая идеология предполагает, что только лидеры крупных корпораций, подобно феодальным лордам, способны управлять обществом. Олигархам не нужны ни сильное государство, ни тем более демократия, их идеология игнорирует конфликт между эгоистическими интересами элиты и интересами нации, она «пропитана презрением к простым людям и демократическим процедурам», глубоко враждебна идее социального равенства и безразлична к проблеме расслоения общества. Не лучше дело обстоит и с руководителями регионов. «В Средние века центральная власть обычно не могла или не хотела вмешиваться в политику на местах. Баронам позволялось властвовать в регионах, накапливая огромные богатства для себя, своей семьи». Что-то похожее наблюдается и в современной России, где губернаторы и президенты республик «получали полную и почти бесконтрольную власть над своими регионами… Кремль с его неэффективной бюрократией переложил почти всю ответственность за регионы на местных баронов и готов был мириться с их независимостью и даже поощрять ее». Президент редко смещает губернаторов, для которых достаточно демонстрировать верность Путину и обеспечивать нужный процент голосов за правящую партию на выборах. «Они управляли регионами, как своими вотчинами, в той же авторитарной манере, в какой Путин управлял страной».
Слабость государства и неуважение к закону сделали ненадежной природу отношений собственности. Для них потребовалась повышенная защита, которую могла обеспечить только физическая сила и преданность. Отсюда — распространение частных охранных служб и доминирование личных связей в подборе кадров в ущерб продвижению по заслугам (меритократии). А какие связи могут быть крепче, чем родственные? В Средние века только родство позволяло занимать ключевые позиции в обществе. Когда речь идет о подборе кадров, в современной России все решают «связи». Огромное значение имеет разделение по кланам, «командам» и «кликам». Члены одного клана преданы и доверяют друг другу. «Семья» Ельцина «превратилась в ключевой политический институт страны. Передача власти осуществлялась не на основе демократической процедуры, а в соответствии с монархическими принципами, предполагавшими, что действующий руководитель может выбрать наследника». Укрепление личных и семейных связей, неизбежное в феодальном обществе, в то же время способствует разгулу коррупции и криминала, подрывает государство и общественные институты, делает работу демократических механизмов почти невозможной. Эти и другие феодальные элементы глубоко укоренились в жизни российского общества и сохранятся, прогнозирует Шляпентох, как минимум на несколько десятилетий. Таким образом, его исследовательский подход, выискивая в современности признаки давно забытой старины, имеет не только аналитическое, но и прогностическое значение. Феодализм, как все мы помним, закончился формированием абсолютной монархии. Не такое ли будущее уготовано постсоветской политической системе?